Глава 46

Внутренний круг или конец гравитации.
В бездонной пропасти

Я вспоминаю ощущение кружения и невольную попытку самосохранения, при которой я дико протягивал свои руки с тщетным стремлением схватиться хоть за какую-нибудь форму твёрдого тела. Естественно, движение заканчивалось тем, что я сильно сжимал моего спутника в руках, и, уцепившись друг за друга, мы продолжали нестись вниз в пустоту на семь тысяч миль. Я инстинктивно бормотал молитву и ждал последующего приближения, которое, как я верил, будет быстрым свидетелем прекращения моей несчастливой жизни, концом моего материального существования. Но мгновения (если вообще время можно разделить так, что никакое солнце не делает деления) росли без телесного шока, или какой бы то ни было физической боли. Я оставался в сознании.

"Откройте глаза, - сказал мой гид - у Вас нет причины для страха".

С удивлением и ошеломлением я согласился.

"Этого необычного переживания достаточно для того, чтобы лишить Вас мужества, но бояться Вам не нужно, ибо нет физической опасности, и Вы можете ослабить свой захват".

Я послушался его с осторожностью и медленно ослабил захват, потом оглянулся вокруг, чтобы обнаружить, что мы находимся в море света, и только один свет был виден - та его форма, о которой я раньше говорил, как о сущности без источника излучения. Но в одном направлении виднелось зависшее большое серое облако, темное и мрачное в центре, откуда исходила тень круга, чтобы полностью исчезнуть под углом около сорока пяти градусов.

"Это выступ земли, с которого мы прыгнули, - сказал мой спутник - скоро он исчезнет".

Где бы я ни наблюдал это излучающееся испарение, это мирное и сияющее облачение - всюду появлялся насыщенный мягкий и прекрасный белый свет. В моей телесной форме я обнаружил всё ещё мощь телесного движения, как и прежде послушного воле. Я свободно мог двигать конечностями, и мой рассудок казался невредимым. В конце концов, на меня произвела впечатление идея, что я, должно быть, нахожусь в состоянии совершенного покоя. Но если это так, то какова же могла быть природа субстанции или материи, на которой с таким наслаждением я покоился? Нет, это не может быть действительностью. Затем я подумал, что меня мгновенно убили безболезненным ударом, и дух мой находился на небесах. Но мое тело и грубые оборванные одеяния были ощутимыми реальностями. Чувство зрения, слуха, осязания были, вне всякого сомнения, в норме, и осознание этого оттолкнуло меня от первого предположения.

"Где же мы сейчас?"

"Движемся к центральному пространству Земли".

"Я так понимаю, что ветер окружает нас и он не неприятен, но и в ином случае я не испытывал никаких необычных ощущений, и ничего другого, кроме того, что пребываю в покое, я осознавать не могу".

"Ощущение наподобие порывистого ветра есть следствие нашего быстрого движения и трения между нашими телами и неподвижной разрежённой атмосферой, которая как раз здесь и существует, но эта атмосфера по плотности становится всё меньшей и меньшей, пока внизу на коротком расстоянии не исчезнет совсем. Скоро мы будем находиться в совершенном покое, хотя и двигаясь быстро, и, по всей видимости, будем в абсолютном покое".

Возможно, по естественной причине, мой ум попытался - как это он часто проделывал - выдвинуть возражения на его заявления. Впервые мне показалось, что я не испытывал такого необычного ощущения погружения, которое (я помню) чувствуется на земле при движении человека вниз, когда он падает с большой высоты или при быстро раскачивающемся движении. Я спросил его по поводу отсутствия такого явления.

"Объяснение простое, - сказал он - на поверхности земли резкое движение вверх и вниз нарушает равновесие органов дыхания и сердца и вмешивается в циркуляцию крови. Это порождает изменение кровяного давления в мозгу и ощущение утопания в груди или головокружение человека, быстро двигающегося. Либо может случиться потеря сознания и полная остановка дыхания - следствия, которые иногда сопровождают быстрые движения, как у человека, падающего со значительной высоты. Здесь обстоятельства совершенно иные. Сердце спокойно, лёгкие в коматозном состоянии, а кровь стоит. Следовательно, не хватает тех умственных ощущений, которые порождаются от нарушения условий этих органов, и хотя мы переносим быстрое движение, мы полностью владеем нашими физическими сущностями и удерживаем невредимыми наши ментальные способности. Я опять вставил возражение:

"Если, как Вы говорите, мы, в самом деле, проходим сквозь разрежённую атмосферу с возрастающей скоростью, в соответствии с законом, управляющим падающими телами, которые действуют так под силой притяжения, постоянно увеличивающей движение, то трение между нами и воздухом, в конце концов, станет настолько интенсивным, что сотрёт наши тела".

"Совсем наоборот, - сказал он - эта разрежённая атмосфера по плотности понижается быстрее, чем увеличивается наша скорость, и не так долго осталось, когда она исчезнет совершенно. Вы можете заметить, что ветер, как Вы его называете, дует менее сильно, чем раньше. Скоро он вообще прекратится, как я уже предсказывал, и к тому периоду, независимо от нашего движения, мы будем находиться в стационарном положении".
Размышляя над конечным результатом этого страшного опыта, я снова стал встревоженным. Ведь если признать то, что он заявил, то такое движение, в конце концов, унесёт нас к противоположному краю Земли, и без сомнения удар покончит с нашим существованием. Я спросил об этом очевидном для меня факте, и он ответил:

"Задолго до того, как мы достигнем противоположного края Земли, наше движение остановится".

Теперь я начал чувствовать в себе уверенность, что удивительно, когда припоминаю то замечательное положение в связи с моим слабым опытом в подлинной науке, и могу сказать, что вместо уныния я был очень рад восторженному ощущению, любопытной веселости, ощущению наслаждения, о котором рассказать нет слов. Волнения жизни и умственная встревоженность казались совершенно исчезнувшими, если они вообще появлялись. С умственным восприятием озарения я находился под влиянием мощного снотворного. Исчезли заботы смертного человека. Через некоторое время ветер прекратился, как и предсказывал мой спутник, и с временным отстранением этого факта всё, что напоминало мне явления Земли, исчезло. Не было движения материи, ничто не портило и не нарушало самого совершенного мира, который можно представить. Я был столь восхитительно счастлив, что теперь я уже боялся того, что может произойти перемена, которая нарушит спокойное существование. Это был глубокий, сладкий сон, при котором все способности бодрствовали, бессознательность была самоосознающей, мирной, лёгкой, спокойной и блаженной. Я вяло поворачивал глаза, изучая пространство во всех направлениях, и повсюду встречал пустоту, абсолютную пустоту. Я вытащил из своего кармана железный прут (который в него положил второпях) и освободился от него. Металл оставался в стороне от меня неподвижно.

"Путешествуем через этот коридор со скоростью наших сущностей" - сказал мой спутник. Я закрыл глаза и попытался себя убедить в том, что это сновидение, однако тщетно. Я открыл глаза и попытался убедить себя, что я двигаюсь - так же напрасно. Я стал невнимательным ко всему, за исключением упоительного ощущения абсолютного покоя, который покрывал и пронизывал моё существо.

"Я ни жив, ни мёртв, - пробормотал я - ни во сне, ни наяву, ни в движении, ни в покое, ни стою, ни сижу, ни полулежу. Если я существую, то не могу привести этому доказательства, также я не могу подтвердить факт того, что я мёртв".

"Может ли любой человек доказать что-либо на этих предположениях?" - спросил мой гид.

"Я никогда не интересовался этим предметом, - сказал я - это самоочевидный факт".

"В таком случае знайте, - сказал он - что существование является теорией, и человек не в состоянии продемонстрировать, что у него есть бытие. Все очевидности смертной жизни - это всего лишь, как фантомы, галлюцинации. Когда мгновение в стране грёз может охватить время жизни, спящий вообще не осознаёт, что это сон, так что сама жизнь может быть тенью, видением расстроенной фантазии, иллюзией плывущей мысли".

"Появляется ли боль, наслаждение и переживание сознаниями воображения?" - шутливо просил я.

"Есть ли сумасшедший человек, кто не представляет себе в качестве фактов то, что другие согласились бы считать галлюцинациями, свойственными ему? Невозможно ли различение градаций иллюзий, и, следовательно, не является ли возможным то, что даже самосуществование есть иллюзия? Какое доказательство может привести человек, чтобы убедить, что его жизненная идея не является мечтой сумасшедшего?"

"Продолжайте" - сказал я.

"Быть может, в другой раз - заметил он. - Мы достигли Внутреннего Круга, Сферу Покоя, линию гравитации, и сейчас наши тела не имеют веса. В этой точке мы начинаем двигаться с уменьшающейся скоростью. Скоро мы достигнем неподвижного положения, состояния покоя, а затем начнём отходить обратно.