Интерлюдия

Глава 52

Последнее прощание

Таинственный гость, тот, с седой вьющейся бородой, прочитал последнее слово вышеупомянутого манускрипта, а затем положил лист бумаги на стол и приклонил голову к руке, задумчиво глядя на открытый огонь. Так просидел он в молчании значительное время. Затем  сказал:

"Вы услышали часть моей истории, ту часть, которую мне было приказано Вам рассказать. Вы узнали, как с помощью естественных законов, будучи в теле, я прошёл последовательные ступени к той двери, которую для человечества пока ещё открывает смерть. Вы также понимаете, что хотя у меня человеческая форма, я не такой, как другие люди (ибо у меня материя подчинена разуму). Так как Вы пообещали, Вы и должны действовать и выполнить моё указание в отношении манускрипта..."

"Но здесь же должно быть ещё и продолжение. Расскажите мне о том, что Вы увидели и испытали за пределами конца Земли, во владениях Этидорпы. Расскажите мне о той Неведомой Стране..."

"Нет, - ответил он - это конец, по крайней мере, насколько это касается моей связи с Вами. Вы всё ещё сомневаетесь в некоторых частях моего повествования - я это вижу, несмотря на доказательства, которые я Вам привёл. И, тем не менее, когда пройдёт время, исследование покажет, что каждое слово, которое я прочитал и произнёс, есть истина в историческом, философском и духовном смысле (в чём Вы сейчас сомневаетесь), и люди ещё будут готовы понимать, как можно удостовериться в подлинности тех глубоких и непостижимых явлений, с которыми я сталкивался. Я изучал и познавал всё это на горьком опыте в школе, обучающей началам более глубокой философии, чем та, которой достигла человеческая наука, особенно современная материалистическая наука. Однако, шаг за шагом наука должна её достичь. И всё же я записал лишь малую часть переживаний, испытанных мной. То, что я поведал, является только привкусом неисчерпаемого праздника, ещё раскрывающегося перед человеком в мудром просторе будущего, и который побуждает его идти вперёд и вверх. Этот рассказ, заканчивающийся как раз перед началом моей настоящей истории о Неведомой Стране и её возможностях, должен, следовательно, побуждать к новым  умственным и практическим усилиям тех, кому позволено вновь исследовать их. Я вёл мою историю до того места, у которого я могу Вам показать, что очень скоро после этого я временно оставил своё тело посредством совершенно естественного процесса, способом, ещё не используемым человеком. И, как духовное существо, я вступил в эфирные пространства через те многочисленные большие обиталища, о которых в данное время мне не разрешено говорить. Из них я невольно был вынужден вернуться и облечься в подобие моего тела для того, чтобы встретить Вас и записать эти события. Я должен ждать развития и расширения сознания, что позволит людям признать этот достоверный рекорд моей истории, прежде, чем завершу повествование, потому что люди ещё не готовы. Люди должны серьезно изучить истины, управляющие судьбой человека благодаря неизменным законам природы, но которые, если на них сослаться в это время, могут считаться галлюцинациями расстроенного ума. Многим этот манускрипт покажется мимолётным романом, для кого-то загадкой, для других же это будет приятной учёбой. В настоящее время люди ещё не в тех условиях, чтобы получить даже этот манускрипт. Я достаточно хорошо  это знаю и  соответственно рассчитал, что должно пройти тридцать лет, прежде чем он будет опубликован. Тогда будут изучать более глубоко волнения силы и проявления энергии, известные сейчас и названные неощутимыми телами (вероятно, в то время они удостоверятся в истинности некоторых из моих заявлений), и размышлять над связями материи. В то время некоторые умы будут способны туманно воспринимать возможности, о которых предсказывает этот материал, ведь в нём предложено настоящее решение великих проблем эфирного неизвестного, и их изучение приведёт к окончательному возвышению человечества, такому, о котором я не смею даже пророчествовать".

"В этом материале есть много неясного для меня - сказал я, - имеются случайные фразы и повторения, которые вставлены, вероятно, с какой-то целью, но не связанные с самим повествованием".

"Это верно; материал зачастую содержит эмблематические заявления, и Вы их не можете понять, но тем не менее такие части передают другим скрытое значение. Мне указано поговорить со многими людьми помимо Вас, и я не могу встретиться с теми людьми, к кому обращаюсь, более непосредственно, чем это я делаю с помощью этой связи. Эти страницы будут служить наставлением многим людям, которых Вы никогда не узнаете. Те, кому я принёс послания, будут в тайне читаться между строк".

"Почему бы их не дать тем людям?"

"Потому, что мне указано их принести Вам, - ответил он - и от Вас требуется -  первое: запечатать манускрипт и положить его в тайное хранилище Вашего сейфа; второе: написать завещание и тем самым, в случае Вашей смерти,  обеспечить возможность того, чтобы по прошествии тридцати лет, начиная с этой даты, печати были вскрыты и содержимое было опубликовано в книжном формате ограниченным тиражом, по Вашему выбору; третье: художник, способный вместить идеи манускрипта, будет найден в надлежащее время (Им стал Август Кнапп - член Храма Человечества. прим. переводчика) и ему будет доверена ответственность создания иллюстраций к книге. Только ему и Вам (или Вашему доверенному лицу) можно выбирать места для иллюстраций; четвёртое: в случае Вашего пребывания в этом городе по завершении  срока тридцати лет Вам надлежит вскрыть пакет и следовать инструкциям, содержащимся в конверте".

Затем он положил на манускрипт запечатанный конверт, адресованный мне.

"Я это уже пообещал" - сказал я.

"Очень хорошо, -  заметил он - я буду с Вами прощаться".

"Подождите минуту. Несправедливо оставлять повествование в таком незаконченном виде. Вы пообещали будущее, сравнимое с переживаниями, которым Вы подвергались, и рассказали мне о том, что было упрощено. Именно на краю внутреннего круга Вы встретили то таинственное существо, в отношении которого я глубоко заинтересован, поскольку вовлечён в продолжение Вашего личного рассказа. И Вам явно есть ещё что рассказать, ведь Вы, должно быть, прошли в ту Неведомую Страну. Вы заявляете, что именно так и поступили, но Вы разорвали нить на самом интересном месте, оставляя это на будущие догадки".

"Именно так. Это история человека на Земле, а продолжением её будет история человека в Неведомой Стране".

"Не мне ли предстоит получить остаток Вашей истории?" - повторил я, всё ещё надеясь получить её.

"Нет; я не буду непосредственно являться перед Вами. Ваша задача в этой работе завершится после того, как по истечению 30 лет Вы выполните указания, данные в запечатанном письме, и которые вместе с этим манускриптом я доверяю Вам. Сейчас я должен вернуться на берег, отделивший меня от моего прошлого спутника, и оставляя это подобие тела, ещё раз пройти в..."

Он закрыл лицо руками и зарыдал. Да, это страшное, циничное существо, которое поначалу я считал сумасшедшим фанатиком, а затем неоднократно был вовлечён в ощущение того, что передо мной потрясающий обманщик, и даже боялся его, как холодного полумёртвого человека, это существо рыдало, как дитя.

"Это чересчур - сказал он, по-видимому, разговаривая с самим собой. - Слишком много требуется от того, кто ещё не бессмертен, во имя блага расы. Я снова среди людей, я почти человек, и опять по возвращении я тоскую по своему старому дому, моей жене и детям. Почему я запрещен? Сладострастность рая не может утешить смертного человека, того, кто должен отдать свою семью и дом и нести, несмотря ни на что, свою земную мысль за пределы. Человек не может обладать неомрачённой радостью, духовным блаженством и удерживать зовущую назад тоску по мировым явлениям. И снова я отдаю мою земную любовь, мою материальную семью. Испытав полунебесные радости в одном из великих домов той чистой, приятной и спокойной сферы, я сейчас существую на пограничной земле, но мой земной дом ещё не ушёл из сердца, подобно смертному, я цепляюсь за прошлые воспоминания и мечтаю о том, чтобы встретить своих возлюбленных. Всё земное должно быть оставлено позади, если полностью достигаешь рая, и всё же у меня есть мои подлунные мысли. Этидорпа! Этидорпа! - взмолился он, повернув свои глаза к тому, кого я не мог видеть - Этидорпа, меня зовёт мой старый дом. Ты знаешь, что начало человеческой жизни на Земле есть плач любви новорожденного. Любовь ест дар Этидорпы, и ты Этидорпа, душа любви, должна иметь сострадание к молящему тебя смертному".

В мольбе он поднял свои руки:

"Будь милосердна ко мне, Этидорпа, как я был бы к тебе, будь я на твоём месте, а ты на моём".

Затем он повернул лицо кверху и застыл в молчании, слушая.

"А, - наконец, пробормотал он, и как бы в ответ на голос, который я не мог уловить, голос, несущий его ушам ответ глубокого разочарования, сказал - ты истинно говоришь в видении, Этидорпа. Именно любовь порабощает человечество, любовь, которая командует, любовь, которая заманивает, и ты, Этидорпа, есть душа её. Воистину, если бы не было Этидорпы, не было бы слёз на Земле, а только одни холодные, пустые слёзы боли. Ни оплакивающих людей, ни печальных расставаний, ни рыданий матерей, преклонивших колени с обращёнными вверх лицами, ни насаждений лавра и розы на священных могилах. Не было бы дитяти любви, ни дома, ни могилы, ни печали, ни Запределья".

Он заколебался, упал на колени, молитвенно подняв сцеплённые руки, и как будто слушал тот далёкий голос. Затем он склонил свою голову и ответил:

"Да, ты права, Этидорпа. Хоть ты приносишь печаль смертным, но без тебя и этот дар печали более не сверкал бы. Ты всегда справедлива и мудра, Этидорпа. Любовь есть посев, а печаль - урожай, но этот урожай скорби для человека является богатейшим даром любви, золотым звеном, соединяющим духовную форму, прилетевшую к духу, увлечённому ещё землей. Не будь земной любви,  не было бы и земной печали. Не будь оплакивания ушедших возлюбленных, то и душа человеческая навсегда похоронила бы под грязью брата своего. Тот, кто печалился и не извлёк из своего урока пользу, не пригоден для жизни. Тот же, кто обращает в лучшее своего учителя - печаль, тот стоит наиболее близко к человечеству и к Этидорпе. Та, которая испила до дна чашу печали, наилучше приспособлена для женской сферы жизни, конечной обители блаженства бессмертия. Я вернусь в твои владения, Этидорпа, и эта серебряная полоса скорбей, покрывшая сердце моё, идёт до Земли, до рая и обратно на Землю. В конце концов, она поведёт моих близких к сферам Запредельного - в дом Этидорпы".

Поднявшись и повернувшись ко мне, справляясь с эмоциями и игнорируя этот взрыв, сказал:

"Если время убедит Вас в том, что я рассказал правдивую историю, если в последующие годы Вы узнаете моё имя (мне запрещено его называть) и убедитесь в достоверности моей личности, пообещайте, что выполните просьбу Вашего непрошенного гостя".

"Я, безусловно, её выполню. А какая просьба?"

"Я оставил жену, маленького ребёнка, а также двухлетнее дитя, когда был забран, похищен тем способом, о котором правдиво написал. В моём последующем жизненном опыте я не смог их выкинуть из памяти. Я знаю, что по моей вине они потеряли меня и так будет, пока они не перейдут в духовную сферу, после чего мы снова встретимся в одном из великих домов Великого Запределья. Я прошу Вас узнать, если можно, живы ли мои дети или дети моих детей, в нужде ли они. Оставьте им содержательное письмо. А теперь - прощайте".

Он протянул свою руку, я схватил её, и как только сделал это, его форма стала неразборчивой  и постепенно исчезла на моих глазах. Мои пальцы сжимали ладонь в пустоте, и с протянутой рукой я стоял один в комнате, держа загадочный манускрипт, на тыльной стороне которого я нашёл:

"Есть многое, друг Горацио, в небесах и на Земле, чего не снилось нашим мудрецам".